Главная > Новости > Культура > «Трудно уйти от земли. Корни рвать больно». Интервью известного белорусского художника, который творит в Оршанском районе


«Трудно уйти от земли. Корни рвать больно». Интервью известного белорусского художника, который творит в Оршанском районе

16:00, 15.12.2017 1553 Источник: СБ Беларусь Сегодня

Крестьянский сын, 13–й ребенок в семье — уже из первых строк биографии Николая Таранды очевидно, что именно таким и должен быть этот человек. Основательным, крепко стоящим на земле обеими ногами, предпочитающим проявлять себя не в разговорах, а честной, ежедневной работой. Эффектные словесные конструкции удаются ему плохо, впрочем, как и многим другим художникам. Хотя «одним из многих» назвать его сложно. И крестьянский сын он нетипичный, и художник неожиданный.



В своих картинах Николай Таранда — поэт и даже больше. Это только названия его работ просты и конкретны. «Лето пришло», «Окраины», «Радуница» — в этих сюжетах он так щедро смешивает блики солнца на нагретых крышах, мелкую рябь на лужах, цветные стекла из рассыпавшегося в детстве калейдоскопа и столько других воспоминаний, завязанных даже не на зримых образах, а на звуках и ощущениях, что объяснения излишни. Выставка к его 70–летию «Симфония жизни» в Национальном художественном музее продлится до конца новогодних праздников. 26 офортов, линогравюр и рисунков Николай Иванович дарит в музейную коллекцию («лучших работ, апробированных на всесоюзных выставках!» — уточняет он принципиальный для него момент). После чего дополняет свою выставку новыми работами, созданными совсем недавно, и отправляется с ней по Беларуси. Даты вернисажей в Витебске, Орше, Могилеве уже определены. На днях художник получил приглашение показать свою живопись в Смоленске — словом, год у него ожидается неспокойный. Хотя для Таранды — вполне себе обычный. Нынешняя выставка у него — 26–я персональная. И к каждой из них он по–прежнему пишет новые картины.



— Значит, это не слухи, что Николай Таранда работает по 20 часов в сутки?

— В молодости доходило и до 20 часов при ежедневном минимуме 12. Сейчас мой минимум — 4 часа, но, как и раньше, выходных в творчестве я не признаю.

— И где храните свои картины? Насколько мне известно, живете вы по–прежнему в деревне Зайцево между Оршей и Баранью.

— Все верно. Там я построил большой дом, где хватило места не только для мастерской, но и для галереи. Со временем думаю сделать ее общедоступной.

— Дом строили сами? Все–таки по первому образованию вы строитель.



— Фундамент укладывал собственными руками, позже нанимал помощников — не хотелось забирать так много времени у живописи. Дом построил на свои деньги, без кредитов — в «теплые» горбачевские времена художники не платили налогов, а мои картины стали покупать не для одних музеев. Тогда я и смог позволить себе сосредоточиться только на искусстве. До того несколько лет ездил на целину — нужно было кормить семью. Работал начальником проектно–конструкторского бюро, проектировал жилые дома, другие здания, занимался реконструкцией завода... Но эту страницу я давно перевернул, лучше поговорим о чем–то другом.

— Тогда о музыке. Большинство картин, написанных вами в последние годы, — зримое подтверждение популярной теории о музыкальности цвета. Свою серию абстрактных работ, посвященных памяти Владимира Мулявина, вы так и называете — музыкальными мотивами.

— Музыка — мое вдохновение, именно она помогает выбирать нужный цвет. Когда я слушаю Бетховена или народные мелодии, краски на холст ложатся интуитивно, и мне сложно объяснить, почему именно эти, а не другие. Но музыка была со мной всегда. Деревня Большое Подлесье на Брестчине, где я родился, очень певучая. Знаменитый хор Цитовича начинался отсюда, и самого Геннадия Ивановича я хорошо помню, постоянно приезжал к нам на репетиции. Бог не дал мне музыкального таланта, в хоре Цитовича я не пел — пели мои сестры, дедушка играл на скрипке, выступали даже в Кремле. А я в 13 лет ушел из дома учиться на строителя. Сами понимаете, что это такое — прокормить 14 детей: семья у нас была большая.

— Поэтому к искусству вы шли такими окольными путями.

— Почему окольными? Прямыми! Днем — на стройке, вечером — в изостудии. После витебского худграфа параллельно вел студию изобразительного искусства в Барани — за 21 год 64 моих ученика поступили в художественные вузы Минска, Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова, стали профессиональными художниками.

— И какой главный отеческий совет вы им давали?

— Работать. Если у тебя есть хотя бы 1 процент таланта и 99 процентов трудолюбия, сможешь добиться многого. С той же настойчивостью и 30 процентами таланта станешь гением. Только труд делает художника художником, а человека человеком. Это не громкие слова, а истина.

— В свое время вы на личные деньги обеспечили изостудию не только красками и мольбертами, а и мебелью, продолжаете помогать ей и сегодня. Поддерживаете, в том числе финансово, ежегодный международный арт–проект «Коллегиум» в Оршанской городской художественной галерее Виктора Громыко. По–прежнему за счет продажи картин?

— Отчасти. Параллельно я занимаюсь изданием детских книг. Хотя дело это непростое, тем более в условиях провинции. Впрочем, главные минусы провинции — они больше из области творчества, а не бизнеса.

— Что не мешает вам выставляться в одном из главных музеев страны, причем это не первая ваша выставка в Минске. Вас знают и ценят во многих городах Беларуси и за границей — чем вам–то провинция мешает?

— А тем, что сильно ограничивает общение с коллегами. Хотелось бы чаще встречаться, спорить о насущном с профессиональными художниками. Сколько тем мы не успели обсудить с моим давним другом Георгием Поплавским!

— В таком случае что не позволило вам переехать в Минск? Купили бы квартиру, получили бы мастерскую от союза художников.


— Трудно уйти от земли. Корни рвать больно.

— И вы открываете в Орше художественный салон, в котором выставить свои работы могут даже художники–любители. Много по–настоящему талантливых самоучек?

— Хватает. Салон — это, конечно, громко сказано, количество потенциальных покупателей в Орше и, скажем, в Минске сильно отличается, но любая возможность показать себя дает художнику большой стимул работать дальше, больше, двигаться вперед и расти над собой. Я и сам в этом смысле не исключение.







Не вижу код