Резонансная история — у молодой мамы, которую полтора месяца назад бросил муж, органы опеки были вынуждены забрать троих детей. Свидетелями «спецоперации», которая проходила в позднее вечернее время, стали десятки жителей деревни Россасно. Кто в этой истории прав и кто виноват? Можно ли было поступить по-другому? В непростой ситуации разбиралась корреспондент «Рэспублікі».



Сделали  все  возможное

Председатель районной комиссии по делам несовершеннолетних Светлана Рыжанская и ее заместитель Инесса Трутко уверены: все могло быть по-другому. Если бы многодетная мать шла на контакт и не отмахивалась от предлагаемой помощи. Но ведь даже психолог был вынужден беседовать с ней по телефону — Елена наотрез отказывалась от личного общения. Вход в ее дом был закрыт для посторонних, окна занавешены одеялами. Единственный человек, которого она впускала за дверь, и то по предварительной договоренности, — местный фельдшер. Остальные, если повезет, могли попасть выборочно. Например, молодая мама встречает у двери комиссию из представителей МЧС, милиции, работников опеки и медиков и пальцем указывает: ты и ты, мол, можете зайти. Остальные — нет. Но в любом случае посетить семью можно лишь после того, как хозяйка отдаст солидную часть времени на макияж. А то, что в комнатах полный кавардак, — это неважно… Инесса Андреевна вздыхает:


Председатель Малосавинского сельсовета Виктор КАХНОВСКИЙ и зампред районной комиссии по делам несовершеннолетних Инесса ТРУТКО у жилища проблемной многодетной семьи

— Вы думаете, нам просто было принять решение? Да мне эта Лена со своими детишками уже снится. Я вокруг ее дома тысячи кругов нарезала... Последней каплей стало то, что соседи сигнализировали: она все чаще оставляет маленьких детей одних. До несчастья — рукой подать. Кто тогда отвечать будет?!

Прежде чем выехать на место, выслушала непростую семейную драму нашей главной героини. Нигде не работающая сельская девушка по интернету познакомилась с парнем из Минской области. Тот приехал в Россасно, здесь и остался. Сначала молодожены жили в доме матери Лены — та работает пастухом, и когда-то ей был выделен большой и красивый колхозный дом. Потом новоиспеченной семье также дали жилье в этой деревне. У пары один за одним родились трое сыновей. Сейчас старшему три годика, среднему — два, самому маленькому — 6 месяцев. Молодая жена была во всем импульсивной, вспыльчивой, крепко держала в руках своего мужа, который не единожды признавался: он ее боится. Все документы и деньги находились в руках супруги. А когда заболел младший ребенок, в больницу с ним лег именно Валерий — Елена предпочла остаться дома со старшим. У медперсонала никаких замечаний к папе не было — он отличался спокойствием, хорошо ухаживал за сыном. Инесса Трутко подчеркивает: 

— Пока отец находился рядом с малышами, не было особых замечаний к этой семье и у нас. Но буквально полтора месяца назад он попросту сбежал из семьи. Оставив и паспорт, и трудовую книжку, и военный билет.

«Дезертира» нашли — он, как оказалось, уехал домой в Минскую область. И возвращаться обратно наотрез отказался. Как говорится, силой мил не будешь. А взять детей к себе у него возможности нет. Оценив обстановку в многодетной семье как социально опасную для жизни детей, Елену взяли на особый контроль. 

Любовь — не показатель

Никто сегодня не отрицает: молодая мама любит своих детей и любым способом старается их защитить. От кого, одной ей известно. Вот только элементарных знаний и умений растить и воспитывать малышей самостоятельно у нее нет. Так же как нет и навыков ведения домашнего хозяйства. В холодильнике — полно еды, продукты часто заказывает по интернету. Но готовить не умеет и не хочет. Все трое сыновей, даже трехлетний, постоянно ходят с бутылками и сосками с молочной смесью. Все — в памперсах. Нужные прививки мама не делает, врачебные рекомендации не выполняет. В доме за три года никто не удосужился поклеить обои на стенах. В семье полно детской одежды, которую постоянно присылают посылками неравнодушные люди, но даже нет шкафа для ее хранения — вещи просто валяются по углам… 

Весь ужас положения официальные органы осознают уже потом, когда насильно ворвутся в дом и заберут детей. А пока они долго и упорно, но безуспешно месяцами пытались вести мирные переговоры с целью сохранения семьи для детей. Вызвали маму на комиссию — она сбежала. Предписания игнорировала. В конце концов пришлось принимать решение о временном изъятии малолетних. Но и здесь женщина не покорилась. И вместо того чтобы бегом броситься наводить порядок, просто стала прятаться. Ее вместе с малышами вылавливали целый день. За игрой в кошки-мышки, как мне признались сельчане, в тот день с любопытством наблюдала вся деревня. Ее долго, но тщетно убеждали открыть дверь, чтобы поговорить. Бесполезно. В итоге спасатели с помощью инструментов вскрыли замок… Что увидели? Полную антисанитарию, множество мух, искусанных и донельзя грязных, неухоженных детей с килограммовыми подгузниками... Мама сражалась за них до последнего — кричала, бросалась на милиционеров, швыряла друг на дружку самих ребят... Пришлось составить протокол о неповиновении. Еще один, о мелком хулиганстве, был составлен через три дня в больнице, где Елена, приехавшая туда по просьбе медперсонала со сменной одеждой для малышей, устроила скандал. Интересно, что своих отмытых от грязи сыновей она узнала не сразу, промчавшись мимо по коридору…

Без мамы, но в безопасности

… Они сидят рядком на диванчике — трехлетний Павлик и двухлетний Артем (имена изменены). Симпатяги, не по-детски терпеливые, тихие и спокойные. Послушно протягивают ручки медсестрам и идут в отдельную палату, где также тихонько лежит в кроватке шестимесячный братик Миша. Мне показывают фото на телефоне, сделанные в ту ночь, — в этих мурзатых на снимках, с толстым слоем грязи (возможно, с еще невычесанной родимой коркой) на голове, многочисленными опрелостями и укусами на теле «маугли» сложно узнать нынешних красавцев. Врач-педиатр Оксана Стальмахова рассказывает:

— Девять лет работаю, а таких запущенных детей не видела. За две недели мы сделали огромный рывок вперед. Сейчас трехлетний Павлик уже сам обувается, надевает носочки и штаны. Знает, что такое туалет. Научился играть в «ладушки», есть ложкой и пить из кружки. С ложки кушает и Артем. Пока еще сложно приучить к кашам Мишу — он по-прежнему требует только бутылочку. 

Вместо эпилога

Что дальше? Сейчас молодая мама вместе с бабушкой изъятых детей находятся в бегах. По словам прокурора Дубровенского района Михаила Патеева, если в ближайшее время не объявится — будет заявлена в розыск. Для решения дальнейшей судьбы Павлика, Артема и Миши нужны заключения врачебно-консультационных комиссий о состоянии здоровья родителей и их способности воспитывать детей. Лена успела в принудительном порядке посетить лишь часть врачей. Ее сбежавший муж пока вообще не может этого сделать — документы остаются у жены. Перед своим исчезновением Лена заявила: верните мне Валеру, и у нас все будет в порядке. Сейчас она, по словам сестры, вот уже две недели «отдыхает и развеивается после перенесенного стресса». И маме малышей, и их бабушке, которой все это время на работе выставляются прогулы, грозит выселение из служебного жилья. А родная сестра Лены настаивает на том, что во всем виновато государство — по ее мнению, «слегка вспыльчивой» многодетной маме оно просто обязано помочь. И в наведении порядка в доме, и в обкашивании приусадебного участка, где заросли полыни выше человеческого роста, и в уходе за мальчишками. Кстати, на этом же еще недавно настаивала и живущая по соседству их 54-летняя бабушка, требуя для внуков государственную «няньку».